Трудно сказать, в чём именно заключалась основная претензия Мадары к Фугаку, но итог таков: тот его раздражал. Дело ли в том, что они похожи и различны одновременно, или, что будучи крайне продуктивными и полезным человеком, родственник шёл иной дорогой, не видя той же истины, что и Мадара? В этом, право слово, так много что личного, что прагматичного, что мужчина даже не пытался разобраться. Умеренно полезен обществу в большинстве случаев, не слишком мешал, а иногда бывал полезен и для дел самого Мадары - за тем пускай и будет; недостаточно причин, чтобы убирать его, но и не тянуло на то, чтобы симпатизировать. Потому пути двух Учиха просто не пересекались, и если Фгаку было в принципе всё равно, потому что вне работы он видел не то чтобы много (как глупо), то для Мадары это стало осознанным выбором; вредностью, если хотите, или скверностью характера. Какая разница? Мог себе позволить.

Терпел он ещё и потому, что хоть Фукагу - это нечто двоякое, жена ему досталась прехорошенькая. Она напоминала Мадаре собственную мать, с которой тому посчастливилось провести хотя бы детство, и это, правда, было исключительно иррациональной симпатией. Насколько он вообще склонен к подобному чувству, разумеется, не являясь ни привязчивым, ни эпатичным в крайней степени эгоистом.

Но что главное: Микото умела переступать через гордость, и для неё семья имела куда больше значение, нежели дело. В каком-то смысле, это напоминало Мадаре самого себя, ведь до одной конкретной смерти он... что же, отчасти был таким же. Это и стало одной из причин, по которым тогда, более года назад, он среагировал на её тревогу. И разобрался.

Его мать любила всех своих детей одинаково, отчего в том числе выгорела, но то ладно, личную драму Мадара драмой не считал вовсе, всегда обладая пониженной эмоциональный чувствительностью и лишенный склонности драматизировать собственную жизнь. Выше этого; лучше управлять чужими драмами, себе выстраивая лишь благополучие. Речь не о том. И суть не в том. Микото, снова о ней; для начала.

Рождение и взросление что Итачи, что Саске мужчина пропустил: у него был брат и дела, остальные значения не имели. Потом брата не стало, и это обернулось, пожалуй, единственным событием, которое Мадара переживал действительно долго и действительно тяжело. Возможно, если бы не то тупорылое наглое недоразумение, если бы не решительность и отчаяние Микото, если бы не перевесившая чаша её весов в пользу личного, а не долга, всё пошло бы иначе. Нет, не возможно: непременно бы пошло. Однако та история пошла как пошла, и в конечном счёте сдвинула Мадару с мёртвой точки. Не подарила смысл, но расшевелила и... напомнила одну старую как мир истину: кровь не водица, и иногда может напоминать об этом.

Когда он увидел фотографии Саске, в голове всплыл образ брата. Его жизни, его самого близкого человека; единственно достойного внимания и защиты Мадары, сколь бы эгоистичным в своих трактовках не был мужчина. Мальчика оказался до скрипа зубов похож на него. Даже больше Итачи, с которым сразу видно, что братья. Тогда мужчина с ходу понял, что происходит и что непременно сделают с Саске; быть может, окажись на месте тех ублюдков, когда-то и сам поступил также. Не то чтобы его это не позабавило, однако пацан был правда слишком похож на Изуну: Мадара бы мучительно истязал и стёр в порошок каждого, кто хотя бы подумал сделать с ним то, что они сделали с Саске )или хотя бы осквернили память), а потому... В общем-то, у мужчины появилось нечто, за чем можно наблюдать. Любоваться ли, царапаться ли - не так важно. Это его немного расшевелило и, в конце-то концов, жизнь просто взяла да продолжилась. Прежде он отомстил брата, теперь - за Саске, так его напомнившего, и чувство мести на языке в самом деле растиралось ве-ли-ко-леп-но. Оно Мадаре нравилось. Такое... живое, подвижное, страстное и пробивное.

Он продолжал держаться на расстоянии и периодически поглядывать издалека.... просто потому что. Так мог, так хотел, занят другими делами. Однако любопытство и мотивы его, исключительно личные, не подкреплённые великим целями или оговорками, возымели вверх однажды. Он не против. Странно бы не посмотреть лично, кого вытянул, вмешавшись; у кого, упс, кажется, что-то вполне могло надломаться внутри, спасибо любезной преданности Фугаку делу. В конце-то концов, злорадствовать Мадара вполне себе не отказывал, это бывало приятно. Имел право. Им и пользовался.

- Саске? - машина остановилась рядом с вышедшим из-за школьных ворот подростком. Стекло опустилось, и он даже соизволил открыть дверь, чтобы выйти. Изначально делать так не думал, но предположил, что мальчишка мог оказаться тревожным и по-прежнему с охраной (после всего произошедшего, это просто рационально). Их он предупредит отдельно, чтобы не суетились.

- Прошло лет десять, не меньше? - едва приподнял уголки губ, держа одну руку в кармане, а второй чуть поведя по воздуху. - Ты не помнишь, разумеется. Учиха Мадара, - а не знать не мог. Их клан значительно обмельчал после попытки переворота, а Мадара при этом был достаточно известен и на слуху, чтобы все другие Учиха знали о нём. так или иначе, почти общий котёл беззакония и его имитации.

- У меня мало времени. Пройдёмся или, может, прокатимся? - совершенно спокойно, словно это нормально, спросил прямо. И не очень крвсиво. Мадара предполагал, а то и вовсе точно знал, что именно услышит в ответ, и это его устраивало более чем: ускорит диалог, уменьшит формальности, оценит характер. У него в самом деле мало времени, а ещё много стресса и куда больше праздного любопытства.

"Действительно похож," - отдалось в памяти, стоило окинуть Саске взглядом. В живую даже больше, чем на фото и видео. Кровь не водица.

Почти раздражённо цокнул, однако внешне это выдалось в ожидающей и уверенной усмешке. Сразу понятно, что Мадара - тяжелый тип. Тяжелый влиятельный тип. Учиха.